Правда, нам удалось узнать многие могилки земляков, но много могилок осталось неизвестными, а ведь нам известно, что здесь были похоронены хорошие, добрые люди, память о которых напоминало бы живущим об их прекрасных делах и примерных поведениях в жизни. Мне кажется, мои земляки понимают о том, какие обязанности их по отношению ушедших в небытие им близких ладей и примут меры к наведению должного порядка на кладбище. В настоящее время обращено большое внимание делу восстановления памятников и облагораживанию кладбищенских мест. Обратите внимание на другие соседние села, там кладбища приведены в порядок. Пора и вам мои земляки сделать доброе дело.

Трудно было отойти от могилок моих близких знакомых и друзей. Вот могила моего крестного Петра Павловича. Это он меня нес к купели в церкви с. Перовки. Помню ярко его рассказы о пребывании в немецком плену. Как обычно, зимой, в вечерние часы он приходил к нам в дом, садился или ложился на полу и начинал вспоминать эпизоды из своей жизни в плену. Мы все уже спали, а он все еще под впечатлением вел свой рассказ. Теперь я только понимаю, что для него это воспоминание равно жизни, в которую он переносился через повторения устно, забывая окружающих слушателей, ведь он это делал для себя, ему было приятно стать опять в тех условиях, порою мучительных, но которые имели цель и в частности, возвращение на родину, а это уже ВСЕ. Какой он был здоровый человек. Сколько им было на себе перенесено груза за жизнь, что не каждый рабочий вол вынес бы эту работу. Он был достоин уважения и я ему платил этим.

Могилка Василия Григорьевича Рязанова находится в группе могил ему близких родных. Он умер слишком молодым. Мы с ним не были многолетними друзьями, но те малые году, когда мы были вместе, дружба наша была искренняя. О ней у меня сохранились лучшие чувства воспоминания. Пожалуй он один оказался на кладбище нашего села из моих близких друзей. Другие друзья мои: Колодины Сашки, Рязанов Сашка (головин) похоронены далеко от родных мест и навестить их останки как видно не будет возможности, хотя одного из них: Саши Колодина (сына Петра Павловича) могила мне известна где находится.

Как солдаты в строю стоят кресты на могилах братьев Смагиных. Их четверо. Они старше меня по возрасту, но что-то у меня с ними было близкое во взаимоотношениях, которое трудно объяснить как оно возникло и чем оно держалось многие годы. Мне помниться, что отец мой очень был вхож в семью Смагиных, особенно большая была у него дружба с дядей Игнатом, которого звали "Хитрый". Он действительно был умный человек и добрый по натуре. Я много знал его в детские годы по части искренности в дружбе с моим отцом и доброго чувства к нашей семье. Невольно вспоминается случай, когда его доброе чувство к нам выразилось на столько ярко, что вопрос касался жизни или смерти. Дело было в 1921 году, когда возвращаясь из Ташкента, мой отец больным уже плохо соображая, был на полном попечении дяди Архипа – брата отца и дяди Игната. Они то и помогли ему доехать до с. Борское. Но, когда отец умер, то у дяди Архипа появилась попытка присвоить часть хлеба и урюка приобретенного моим отцом для нас. Было ли это вспышкой эгоизма по сохранению своей жизни дяди моего или серьезное стремление оставить нас сирот с меньшим числом хлеба, трудно сказать о его мысли и поступке. Вот тут-то и выступило доброе чувство Игната Ефимовича в защиту нас – он запретил думать и делать злонамерение. Время было тяжелое. Малодушие дяди Архипа в это время судить не берусь – Бог ему судья, как говорят в народе, однако поступок дяди Игната свидетельствует о том высоком нравственном его душевном облике.

Дяде Архипу мы многим обязаны. Он спас от многих неприятностей в годы голодовки. Может быть в его сознании тот эпизод перевернул все лучшее в нашу пользу. Ведь бывает же у человека моменты, когда за поступки судит жестоко своя же совесть.

Мы переходили от могилки к могилки и мысль переносилась к тем, кто был захоронен в этих могилках. Они были все нам знакомы, они жили когда-то среди нас и с нами. Вот Тиньгаев Егор Андреевич, Максим Гордеевич, Иван Григорьевич. Они были веселыми, здоровыми, радовались вместе с нами и ушли в небытие. Им теперь чужды дела живых и нет жизненной суеты сует.

Отдав долг умершим, мы возвращались в село, чтобы знать, а как же живут наши земляки каждый в отдельности. Приближаясь к селению, я невольно обратил внимание на тот дом, где когда-то жил наш священник, а позднее стала школа и этот дом мне показался другим.

В этом я не ошибся. Дом перенесли на несколько метров в сторону Юга и конструкция его изменена. Перестройка дома сказалась на внешний и внутренний вид. Мне как-то стало обидно, что я не увидел мне дорогой дом в прежнем виде. В этом доме жила хорошая семья, у них я часто проводил время не только как певчий церкви, но и друг их детей. Не мог я прочитать на стенах коридора свою запись детских лет – "Здесь звездочка тихо светилась, о ней остались слова на стенах, их тогда рука начертила, когда юность кипела в сердцах". Эту запись я сделал для того, кто ежедневно мог читать и помнить, что есть такой мальчишка, который уважает ее – это дочка священника.