Последний раз Прокопий посетил родное село в 1926году с целью навестить жену и дочь. Родителей уже не было в живых. На родине он увидел запущенный дом и узнал о неверности супружеству жены.

Покидая родные места, он знал, что к прошлому возврата нет. Он порвал не только с селом, в котором провел самые радостные годы детства, юности, но и с теми, кто когда были ему близок, но кто сделал это самое прошлое…

Теперь его ничего не роднило с селом. Единственным местом осталось – это «причал» его родителей на местном кладбище, посещение которого он не мог исключить из сыновьего долга.

В один из июньских дней 1969 года, из калитки не большого дома, вышли два старика и направились в сторону церкви. По тому взору который бросал один из них, можно было понять, что этот старик ищет что-то прошлое, но не может представить ту разницу, которая произошла, найти те приметы, которые сохранились в памяти. Вот по пути дом, частично напоминает прежний дом, в котором так бурно проходил «Диспут» в двадцать шестом году между ним и местными активистами. Этот дом Рязанова Г.И.

Вот ранее поместье Гаврила Карповича, с которого был снесен дом в связи со строительством церкви. На этом месте ничего не напоминает о былом времени, лишь бугристость площади свидетельствует о том, что здесь было когда-то строение.

Лицо села изменилась так, что гость, а им был Прокопий Гаврилович, сопровождаемый Тиньгаевым Н.А., не мог найти прежнего села. Не стало гумен, риг, обширных дворов и сараев. Дворы поставлены редко и большая часть домов полностью или частично заменены. Вместо шумного населенного пункта в прошлом, сейчас кажется поселком, лишь церковь, как признак села, еще поддерживает это название.

Спускаясь под гору, они оказались возле последней усадьбы Гаврила Карповича. Хотя ничего также не осталось от строения, теперь на этом месте сад и огород другого хозяина, в памяти Прокопия Гавриловича ярко всплыло прошлое, далекое. Каким он был этот малоизвестный уголок, но все же это была родина, своя земля. Она первая приняла его движение как человека, она первая открыла ему свою прелесть.

В любви к своим местам всегда есть доля необъяснимого или необъясненного. Для того, чтобы проникнуть в тайну этой любви, нужно пожить там, и тогда возможно, и вам после долгого отсутствия, приглядится и полюбиться этот уголок земли. Тогда исподволь начнет оживать скрытая в нем поэзия молчаливых полей, что простираются вокруг, поэзия закатов, мутных от пыли, поднятой стадами.

Все эти разнообразия черт близки понятию нам, и из них-то и разрастается любовь к своей земле.

Воспоминание о былом воскресило в его памяти те дни, которые прошли в этом месте вблизи дорогих ему людей – родителей, и что-то грустное повеяло от этих воспоминаний и все, что было отдалено за эти 43 года отсутствия на родине, стало близко, дорогим. Он мысленно видел стройного, гордого отца и добрую старушку мать и себя юношей, неотягощенным жизненными заботами. Все ушло в небытие и былому уже не быть…

Конечный пункт их выхода был выгон на западной стороне села. Туда, где сложили свои останки родители и предки, которым он считал священным отдать свой сыновий долг.

Здесь представился им погост, усыпанный многочисленными возвышениями, изрытыми смертью, этим всемирным, неутомленным кротом – гостиница, где для всякого нового приезжего и прихожего всегда найдется приличная почивальня, на которую ни один, из них ещё не жаловался! И на каждом возвышением крест-знамение жизни земной.

За неделю их посещения, кладбище было обнесено оградой, сделаны ворота, что придавало участку, на котором покоятся несколько поколений, более облагороженный вид.

За два дня пребывания в родных местах, было столько впечатлений, что порою казалось трудным все освоить мысленно. Перед его глазами мысленно вновь прошла вся жизнь, со своими тревогами, печалями, трудностями, и что-то стало жаль невозвратимого.

Сожалел ли он, покидая село? Пожалуй, нет! Он хорошо понимал, что здесь у него никого нет и с прошлым оборвалась сердечная нить, связывающая когда-то. Время летит забытьем прошлого, на это и он надеялся.