— Кузнецов Илларион Тимофеевич. В отличие от соседа, эта семья жила на «на распашку». К ним был каждый вхож и каждый чувствовал себя свободным как дома. Такие общения с людьми наверняка сказалось на дальнейшее в их жизни. Вся семья как-то легко рассталась с родными местами, уехав в далекую Среднюю Азию, откуда вновь возвращалась и обратно уехала в другие места. Сам хозяин частично жил на станции Неприк. Что-то в их действиях напоминает поступки цыган. Мне как-то в 1968 году случайно, на кладбище с. Борского, встретились две дочери – Наташа и Мария. Они приехали из Средней Азии навестили могилку родителей. Конечно, они уже были пожилыми, однако из разговора с ними, можно было заключить, что они не сожалеют о том, что покинули село навсегда.

Я хорошо знал эту семью. Когда ещё учась в школе, мы близко сошлись с ровесником моим, Михаилом. Он плохо учился и мне пришлось часто помогать ему в их доме. У них были прекрасные тыквы, и мы дети, очень много их поедали.

Второй случай моего участия в судьбе этой семьи произошёл в 1924 году, когда, на станции Урсатьевской, я встретил второго сына – Василия, сбежавшего в 1921 году в возрасте шести лет из дома, боясь наказания родителей за то, что он украл кусочек хлеба у Терентия Андреевича Тиньгаева. На селе долго шла молва, что Васю родители съели в голодный год. Потом Вася возвратился домой, и в этом убедились те, кто так жестоко осуждал родителей его. Тогда в Средней Азии много, подобно Васи, беспризорничали. Была жуткая картина бытия того времени многих детишек.

Я уже упоминал, что в поступках этого двора имеется элемент цыганства. Они сняли свой «шатер» для того, что бы вновь поставить на новом месте ночлега, оставив после себя лишь золу от костра. Другого ничего от них не осталось в родном селе. Жизнь их прошла транзитом. Наверно теперь ни кто не скажет, что здесь жили «Тюмены» на самом косогоре спуска протока «Солонечки».

Материально они жили бедно, но никто из них не жаловался на судьбу. У них был добрый характер. Они довольствовались тем, что давала им их работа на земле. Культурный спрос их был не большой.

— Рубцов Григорий Федорович. Мало кто знает на селе, что и этот гражданин проживал среди нас со своей семьей и так давно ушел из жизни. Лишь его жена (Кутыриха), еще оставалась на селе после голодного года несколько лет и также незаметно ушла из жизни.

Место нахождения этого двора было там, где сейчас разместилось хозяйство Федора Михайловича Кожевникова.

Семья эта пришла с другими мордвами в наше село. Мне хорошо помниться, как эти мордва вели обособленную в некоторых случаях, жизнь. Надо полагать, что они были связаны родственными узами когда-то в прошлом.

Западный порядок вновь образованного в ХХ веке поселка «Семёновка» заселяли несколько граждан нашего села, но все они быстро заменялись другими, которые также уходили в другие места, лишь за «Крутеньким» в настоящее время осталось три дома и то, вновь построенные из них два.

По состоянию на 1921 год, указанный западный порядок состоял из дворов:

Все эти упомянутые лица, жили там временно и ничего особенного о себе не оставили для памяти своих земляков. Все они выходцы из других семей, ранее мной внесенных в данную рукопись, как семьи, образовавшиеся при разделах. В живых глав этих дворов, никого нет. Нет также и потомков их на селе, с прошлым все покончено без сожаления и грусти. Таков закон природы, – человек, явление временное, на земной планете.

Сейчас, когда я закончил «подворную опись» родного села, я мысленно возвращаюсь к тому, ужасному 1921 году, который решил судьбу не только каждого двора, но и целого селения, – произошёл надлом основного хребта, который не мог быть восстановлен. Русло жизни изменилось по духу времени, ломая характер прошлого бытия.

Прошло пятьдесят лет, а так мало осталось в живых тех, кто помнит о том, что было на селе пятьдесят лет тому назад. Третье поколение «вытесняет» остатки второго поколения, сама становясь на очередь освобождения для четвертого эшелона…

Перенося воспоминания на бумагу, мне было приятно вновь мысленно быть маленьким мальчиком, юношей, среди тех, кто жил вокруг меня в эти радостные для меня годы. Представлять то, что для меня было миром, со всеми земными прелестями, удолетворяющие потому времени желания.

Хотя у меня сохранила память многое из прошлого села, но я очень благодарен за некоторые консультации моим землякам: Рязанову Василию Алексеевичу, его сыну Александру и Баженову Иван Трофимовичу. Большое удовлетворение я получил от беседы с другими односельчанами, знающие некоторые эпизоды из бывшей жизни села и её жителей. Такие беседы проходили в доме Марии Ивановны Рязановой и моих родных.