Home Подворовая опись с.Баженовки
Подворовая опись с.Баженовки, составленная Н.Ф.Баженовым - стр.19
05.12.2011 13:02

Колодин Прокопий Алекееевич. Указанные подряд четыре двора Колодиных, – это были близкие родственники между собой и не случайно дворы их были выстроены в одном месте. Большой разницы в их бытовой жизни не было. Прокопий Алексеевич несколько лет имел лавку с товарами сельского обихода, однако купцом гильдии так и не сумел выйти, – слишком мал был капитал, который не мог обеспечить существование семьи. Пришлось помимо торговли заниматься сельским хозяйством. Во время голодовки семья выехала в другие края и судьба (для сельчан) этой семьи никого не интересовала. Лишь старшая дочь Мария, ранее, вышедшая замуж за Ефима Ивановича Рязанова, скоро овдовевшая, вторично вышла замуж в с. Виловатое и там похоронена, вдали от своих родственников. Вот и эту семью стихия не пощадила: сначала толкнула на поиск спасения от голода, а потом решился вопрос невозможности возврата на родину, – не к чему было возвращаться.


Смагин Осип Иванович. О жизни этого человека и его жены (детей у них не было) не мог никто сказать более заслуживающее внимание в их жизни. Известно только то, что жена Осипа Ивановича была женщиной по тому времени культурной на селе и привезена им из другого края во время пребывания на военной службе. Последние дни своей жизни они провели вне нашего села. Помню что с ними одно время жила его мать, которая весною 1917 года, возвращаясь из Усманки, куда была вызвана в качестве истца по какому-то семейному судебному делу, замерзла в пути (кажется раздел дома).


Тиньгаев Кузьма Николаевич. С уходом Матвея Кузьмича и Егора Кузьмича (сыновья) и отдачи дочери Варвары замуж в Покровку, эта семья и двор скоро ликвидировались так тихо, спокойно, что с воспоминаниями было покончено в ближайшее время. Место, как находящееся в центре села было быстро занято и былое забыто подобно случайной встречи малознакомых людей.


Баженов Василий Сергеевич. Благодаря трудолюбию членов семьи к 1920 году его хозяйство стало зажиточным. Сыновья Федор и Михаил к этому времени были уже женаты. Снохи попали здоровые и хорошие работницы. Включились в работу хозяйства и два младших сына: Петр и Иван. Вся жизнь Василия Сергеевича прошла в стремлениях оказаться среди богатых земляков, но ими не был принят в свою среду и мир для него замкнулся окружением своей семьи. Как человек, – был горяч, вспыльчив. Его жене Степаниде частенько доставалось от мужа. Других жизненных наслаждений как работа в хозяйстве не знал. Настали тяжелые годы голодовки и тифа, смело вошедшие в эту семью, оставив свои грязные следы смерти. Семья рушилась быстро. В живых остались лишь семья Федора и жена второго сына Михаила – Мария Васильевна Черникова. В селе ничего не напоминает об этом хозяйстве. Поместье занято другим, – молодым хозяином Колодиным Николаем Терентьевичем, который не знал прежнего владельца усадьбы. Все было снесено с поверхности земли, как и сами члены семьи, легко забытые живыми.


Коньшины Егор Гаврилович и Никифор Гаврилович. Дома этих двух братьев были рядом. Егор жил в старом доме, построенный отцом, а Никифор построил себе на выделанном участке, общего когда-то двора, не большой домишка. Была в этих дворах своя обособленная жизнь замкнутого характера. Других семей этой фамилии в селе не было и это, несомненно, сказывалось на общении с односельчанами. Правда, родство за счёт выхода замуж и женитьбы членов семьи на селе имело место, но это родство являлось второстепенным, и не «раскрывала» внутреннее содержание семьи. Были экономически, по отношению к общему определению, середняками. Дома были снесены на вывоз за пределы села, после того как не стало уже основных хозяев в живых.

Жена Никифора – Елизавета, была симпатичная, стройная, веселая особа, взятая из семьи Шишкиных села Перовки. После смерти мужа, долго еще жила в селе вдовой, а потом в двадцатых годах покинула село навсегда. Особенно шумно вели себя молодые вдовицы в 1925–1927 гг. Хорошо помнятся их сборы в доме Сергея Федоровича Рязанова, дочь которого Наташа была тоже вдовой. Туда ходили многие и другие, обиженные судьбой. В их поступках видна была возмущенность за все горькое одиночество, перенесенное в годы гражданской войны, в годы голодовки и восстановительного периода.

Семья Коньшиных в селе прожила подобно транзитному пассажиру на станции, не оставив после себя никакого воспоминания. Лишь иногда, еще оставшиеся живых лица тех лет вспоминают одного из членов их семьи – это сына Егора, слабоумного Александра – «Чушмаш», который оставил память по причине искаженного священно пения во время хождения «славить» на Рождество и Пасху.