Я поднялся и повез сани дальше. Лошадь немного постояла и пошла за санями сама.

Дорога пошла под уклон и мне стало легче везти сани. Да и лошадь не отстает – тащится за следом. Я очень обрадовался, разговариваю с лошадью. «Давай не отставай, дружок, скоро доедем до Усманки. Там уже нас с тобой накормят».

Вдруг мимо нас промчалась подвода так быстро, неожиданно, что я даже не успел как следует разобраться в чем дело. Лошадь моя заржала и пошла было мимо саней. Беру лошадь, запрягаю в сани и мы вдвоем, к солнечному восходу, дотащились до села Усманки. Дядя Емельян был во дворе, подошел ко мне, спрашивает: «откуда ты приехал?», «ты болен?», «ты в памяти?». Но я до того измучился, что не могу ему ничего ответить. Он не стал меня больше спрашивать, повел в дом. Второй дядя Петя начал выпрягать лошадь. Накормили меня, дали лошади сена.

Только тогда я рассказал откуда приехал и как всю ночь вез на себе сани.

Весь день и ночь я отдыхал, а лошадь ела сено. На второй день утром запрягаю лошадь и еду домой в Баженовку. До нашего села оставалось ехать восемь километров. Лошадь как будто стала другая – бежит всю дорогу. Наши мужчины, которые ездили со мной за хлебом, приехали раньше меня на тридцать шесть часов.

Мать моя пошла к ним спрашивать про меня. Они ей сказали, что я отстал от них как только выехали из Бузулука. Все тридцать шесть часов мать не спала, несколько раз ходила к мужчинам с одним и тем же вопросом: где сын и что с ним случилось.

Когда я подъехал к своему дому, она стояла у ворот. Заплакала, обняла меня и говорит: «помрем с голоду, но больше я тебя никуда не пущу».

Так закончилась моя первая поездка за хлебом.