Мне не хотелось говорить ей неправду, обещать что-либо и не выполнить. Не хотелось даже говорить правду, обижать ее. Если я скажу «у меня нет возможности оставаться у вас жить, как она меня просила, а так же нет возможности взять ее к себе, потому что у нас – голод. Хотя это и правда, но она все равно наверное обидится. Мне хотелось только одного – расстаться с ней как расстаются хорошие товарищи, пожалеть ее чем то, но не знал как это сделать для такой чистой доверчивой девушке.

Что же мне делать? Всю ночь не мог найти выход из создавшегося положения.

На рассвете подошел поезд. Оля помогла нам погрузится на платформу. Сестра мне говорит:

– Зачем ты берешь с собой эту девушку? Она у нас умрет с голоду. Да и отец с матерью тебя не похвалят.

Я объяснил сестре, что она с нами не поедет, она только проводит нас. Мы с Олей слезли с площадки, попрощались, поезд тронулся. Ольга долго махала нам рукой. Сестре стало наверное жаль Ольгу и она сказала:

– Какая хорошая девушка…

Если бы не голод – ни за что бы мы с ней не расстались.

Я смотрел на Ольгу до тех пор, пока ее не стало видно. В таком положении она надолго запечатлелась в моей памяти.

Всю дорогу мы не разговаривали с сестрой – мне как-то стало все безразлично. Почему-то стало жаль Олю, не хотелось сидеть на этой проклятой площадке.

В Бузулуке я слез с поезда и пошел пешком домой. Сестра только сказала «зачем ты здесь слезаешь?» Но меня как будто это не касалось.

Снег таял, низкие места и овраги все были залиты водой. Нужно идти было сорок километров. Я весь промок. Прошел тридцать три километра, в Усманке переночевал.

Только утром я вспомнил, зачем же я слез в Бузулуке, а не в Неприке. От станции Неприк всего до дому было идти только двадцать пять километров. Как же я этого не учел раньше и пошел по длинному пути.

За сестрой на станцию Неприк я съездил на лошади.

Эти четыре пуда пшеницы и муки на восемь человек семьи не могли нас избавить от голода. Через месяц мы начали голодать по настоящему, и не только наша семья, а почти все село. Люди начали опухать и умирать.

Что делать? Манаток у нас больше почти не было, денег совсем нет. Отец был беспомощный – его ударил паралич еще в 1919 году. Он потерял речь, правая рука и нога – недвижимые. Как спастись от голодной смерти? Куда уехать? Нас пять братьев – все малыши, я самый старший, мне 17 лет. Отец с матерью – нетрудоспособны. Сестра была замужем, но муж умер и она теперь живет у нас. Что-то нужно делать, какие-то меры принимать. Поговорили с отцом и с матерью. Отец указывает рукой на северо-восток, то есть нужно вам троим ехать в Сибирь, наняться в работники. Хотя бы вы останетесь живые. Мать плачет – ей не хочется отпускать своих детей. На этом семейном разговоре решили – нам троим – сестре Тане, брату Семену и мне – уезжать в Сибирь. Отец, мать и три братишки – остаются дома.