2

Пока у нас было немного хлеба, забили лишний скот – было свое мясо. Мать не хотела говорить о том, чтобы нам нужно поехать за хлебом. Но месяца через три хлеба осталось очень мало. Мы перешли на корм.

Я стал напоминать матери, что если мы не купим хлеба сейчас, нам придется умирать с голоду. Люди ездят по железной дороге, все же некоторые привозят хлеб. Чего мы сидим и ждем, нам ни кто не скажет: «нате вам хлеба, вы голодные».

– Не говори ты мне, сынок. Одного я тебя никуда не отпущу.

Тогда вмешалась в наш разговор старше меня сестра Таня.

– Мама, мы поедем с Петей вдвоем. Он правильно говорит. Нам ни кто не принесет на дом хлеба. Неужели мы должны умирать голодные.

Мать немного подумала, потом сказала:

– Ну хорошо. Узнайте кто собрался ехать за хлебом. Договаривайтесь и езжайте с Богом.

В последних числах марта 1921 года мы в количестве десяти человек поехали по железной дороге в направлении города Орск. На станции Неприк Оренбургской ж.д. сели на товарный поезд, который шел с порожними цистернами из под бензина.

До станции Бузулук доехали хорошо. На станции нас ж.д. милиция стала сгонять с поезда. Двое наших, Рязановых – отец с сыном – спрятались во внутрь цистерны. Когда железнодорожная милиция сгоняла людей с поезда, закрыла у цистерны люк, где спрятались Рязановы. Отец с сыном оказались закрытыми в цистерне из-под бензина. Поезд почему-то долго не трогался, подойти и открыть люк было невозможно. Милиция не подпускала людей к поезду. Мы перешли на другую сторону поезда и, как только он тронулся, влезли на цистерну и начали спасать своих людей. Открыли люк, двое спустились в цистерну – отец с сыном уже не шевелились. Мы думали, что они задохнулись и умерли. Вытащили их и положили на цистерну, по два человека держали, чтобы они не свалились под колеса поезда.

На станции Сорочинск больных сняли с поезда. Сын, Рязанов Петр Гордеевич, очнулся и его начало рвать. Отца, Рязанова Гордея Ивановича, понесли в больницу. Дорогой он зашевелился. В больнице ему дали нашатырный спирт и еще что-то. Полежал около больницы с час и мы его обратно привели на станцию Сорочинск.

Сели на платформу поезда без всяких приключений и доехали до Оренбурга. На станции сели на поезд, который шел на Орск. На станции Дубиновка нас обратно прогнали с поезда. Мы решили походить по селам, может быть купим хлеба. Но нам за манатки давали так мало хлеба, что мы с сестрой наменяли только три пуда пшеницы. На деньги хлеб не продавали. Ночевать никуда нас не пускали.

На улице был свален в штабель строевой лес, и мы решили, все десять человек, ночевать на этом штабеле. На нем не было снега.

Когда солнце стало спускаться низко, к нам подошел хозяин этого леса. Начал гнать с этого штабеля: «вы вот ночью закурите и сожжете мой лес». Меня и сестру взял к себе ночевать, а остальные наши ушли на станцию.